piraty 2007

Объявление

scrollMsg Уважаемые пользователи и гости нашего форума! Доводим до вашего свеения, что мы открыли поралельно новый ресурс. Все сообщения будут перенесены. Теперь вы можете найти нас и здесь: http://webpirati-2007.3dn.ru/

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » piraty 2007 » Нелепая случайность, ирония или закономерность?!? » Wolfgang Amadeus Mozart ( 27.01.1756г [Зальцбург]- 05.12.1791г


Wolfgang Amadeus Mozart ( 27.01.1756г [Зальцбург]- 05.12.1791г

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

Был почти час ночи, когда он отвернулся к стене и перестал дышать. Констанца, сломленная горем и не имевшая никаких средств, должна была согласиться на самое дешевое отпевание в часовне собора св. Стефана. Она была слишком слаба, чтобы сопровождать тело мужа в далекий путь на кладбище св. Марка, где он был похоронен без всяких свидетелей, кроме могильщиков, в могиле для бедняков, местоположение которой было вскоре безнадежно забыто.

Родился 27 января 1756 в Зальцбурге (Австрия) и при крещении получил имена Иоганн Хризостом Вольфганг Теофил. Мать – Мария Анна, урожденная Пертль; отец – Леопольд Моцарт (1719–1787), композитор и теоретик, c 1743 –скрипач в придворном оркестре зальцбургского архиепископа. Из семерых детей Моцартов выжили двое: Вольфганг и его старшая сестра Мария Анна. И брат и сестра обладали блестящими музыкальными данными: Леопольд начал давать дочери уроки игры на клавесине, когда ей исполнилось восемь лет, и сочиненная отцом в 1759 для Наннерль Нотная тетрадь с легкими пьесками пригодилась затем при обучении маленького Вольфганга. В возрасте трех лет Моцарт подбирал на клавесине терции и сексты, в пятилетнем возрасте начал сочинять несложные менуэты. В январе 1762 Леопольд повез своих чудо-детей в Мюнхен, где они играли в присутствии баварского курфюрста, а в сентябре – в Линц и Пассау, оттуда по Дунаю – в Вену, где они были приняты при дворе (в Шёнбруннском дворце) и дважды удостоились приема у императрицы Марии Терезии. Это путешествие положило начало ряду концертных поездок, которые продолжались в течение десяти лет.

Из Вены Леопольд с детьми двинулся по Дунаю в Прессбург (ныне Братислава, Словакия), где они пробыли с 11 по 24 декабря, а затем к рождественскому сочельнику вернулись в Вену. В июне 1763 Леопольд, Наннерль и Вольфганг начали самую длинную из их концертных поездок: они вернулись домой в Зальцбург лишь к концу ноября 1766. Леопольд вел дневник путешествия: Мюнхен, Людвигсбург, Аугсбург и Шветцинген (летняя резиденция пфальцского курфюрста). 18 августа Вольфганг дал концерт во Франкфурте: к этому времени он освоил скрипку и свободно играл на ней, хотя и не с таким феноменальным блеском, как и на клавишных инструментах; во Франкфурте он исполнил свой скрипичный концерт (среди присутствовавших в зале был 14-летний Гёте). Затем последовали Брюссель и Париж, в котором семья провела всю зиму 1763/1764.

Моцарты были приняты при дворе Людовика XV во время рождественских праздников в Версале и в течение всей зимы пользовались большим вниманием аристократических кругов. В это же время в Париже были впервые изданы сочинения Вольфганга – четыре скрипичные сонаты.

В апреле 1764 семейство отправилось в Лондон и прожило там более года. Через несколько дней после прибытия Моцарты были торжественно приняты королем Георгом III. Как и в Париже, дети давали публичные концерты, во время которых Вольфганг демонстрировал свои поразительные способности. Композитор Иоганн Кристиан Бах, любимец лондонского общества, сразу оценил огромный талант ребенка. Часто, посадив Вольфганга на колени, он исполнял вместе с ним на клавесине сонаты: они играли по очереди, каждый по несколько тактов, и делали это с такой точностью, что создавалось впечатление, будто играет один музыкант.

В Лондоне Моцарт сочинил свои первые симфонии. Они следовали образцам галантной, живой и энергичной музыки Иоганна Кристиана, ставшего учителем мальчика, и демонстрировали врожденное чувство формы и инструментального колорита.

В июле 1765 семья покинула Лондон и направилась в Голландию; в сентябре в Гааге Вольфганг и Наннерль перенесли тяжелое воспаление легких, после которого мальчик оправился только к февралю.

Затем они продолжили свое турне: из Бельгии в Париж, далее в Лион, Женеву, Берн, Цюрих, Донауэшинген, Аугсбург и, наконец, в Мюнхен, где курфюрст снова слушал игру чудо-ребенка и был поражен сделанными им успехами. Как только они вернулись в Зальцбург (30 ноября 1766), Леопольд начал строить планы следующей поездки. Она началась в сентябре 1767. Вся семья прибыла в Вену, где в это время свирепствовала эпидемия оспы. Болезнь настигла обоих детей в Ольмюце (ныне Оломоуц, Чехия), где им пришлось остаться до декабря. В январе 1768 они добрались до Вены и снова были приняты при дворе; Вольфганг в это время написал свою первую оперу – Мнимая простушка (La finta semplice), однако ее постановка не состоялась из-за интриг некоторых венских музыкантов. Тогда же появилась его первая большая месса для хора с оркестром, которая была исполнена на открытии церкви при сиротском доме перед большой и доброжелательной аудиторией. По заказу был написан концерт для трубы, к сожалению не сохранившийся. По дороге домой в Зальцбург Вольфганг исполнил свою новую симфонию (К. 45а) в бенедиктинском монастыре в Ламбахе.

(Примечание по поводу нумерации сочинений Моцарта: В 1862 Людвиг фон Кёхель издал каталог сочинений Моцарта в хронологическом порядке. С этого времени наименования сочинений композитора обычно включают номер по Кёхелю – так же, как сочинения других авторов обычно содержат обозначение опуса. Например, полное название фортепианного концерта № 20 будет: концерт № 20 ре минор для фортепиано с оркестром (К. 466). Указатель Кёхеля шесть раз пересматривался. В 1964 издательство «Брайткопф и Хертель» (Висбаден, Германия) опубликовало глубоко переработанный и дополненный указатель Кёхеля. В него включено немало сочинений, для которых доказано авторство Моцарта и которые не были упомянуты в более ранних изданиях. Даты сочинений также уточнены в соответствии с данными научных исследований. В издании 1964 года внесены изменения и в хронологию, а следовательно, в каталоге появились новые номера, однако сочинения Моцарта продолжают бытовать под старыми номерами кёхелевского каталога.)

Целью следующей задуманной Леопольдом поездки стала Италия – страна оперы и, конечно, страна музыки вообще. После 11 месяцев занятий и подготовки к поездке, проведенных в Зальцбурге, Леопольд и Вольфганг начали первое из трех путешествий через Альпы. Они отсутствовали более года (с декабря 1769 по март 1771). Первое итальянское путешествие превратилось в цепь сплошных триумфов – у папы и герцога, у короля (Фердинанда IV Неаполитанского) и у кардинала и, самое главное, у музыкантов. Моцарт встретился с Н.Пиччини и Дж.Б.Саммартини в Милане, с возглавлявшими неаполитанскую оперную школу Н.Иоммелли, Дж.Ф. и Майо и Дж.Паизиелло в Неаполе. В Милане Вольфганг получил заказ на новую оперу-сериа для представления во время карнавала. В Риме он услышал знаменитое Miserere Г.Аллегри, которое потом записал по памяти. Папа Климент XIV принял Моцарта 8 июля 1770 и пожаловал ему орден Золотой шпоры.

Занимаясь в Болонье контрапунктом со знаменитым педагогом падре Мартини, Моцарт начал работу над новой оперой Митридат, царь Понтийский (Mitridate, re di Ponto). По настоянию Мартини он подвергся экзамену в известной Болонской филармонической академии и был принят в члены академии. Опера была с успехом показана на Рождество в Милане.

Весну и начало лета 1771 Вольфганг провел в Зальцбурге, но в августе отец и сын выехали в Милан для подготовки премьеры новой оперы Асканий в Альбе (Ascanio in Alba), которая с успехом прошла 17 октября. Леопольд надеялся убедить эрцгерцога Фердинанда, к свадьбе которого в Милане было организовано празднество, взять Вольфганга к себе на службу; но по странному стечению обстоятельств императрица Мария Терезия прислала из Вены письмо, где в сильных выражениях заявляла о своем недовольстве Моцартами (в частности, она назвала их «бесполезным семейством»). Леопольд и Вольфганг были вынуждены вернуться в Зальцбург, не найдя для Вольфганга подходящего места службы в Италии.

В самый день их возвращения, 16 декабря 1771, скончался князь-архиепископ Сигизмунд, который доброжелательно относился к Моцартам. Его преемником стал граф Иероним Коллоредо, и для его инаугурационных торжеств в апреле 1772 Моцарт сочинил «драматическую серенаду» Сон Сципиона (Il sogno di Scipione). Коллоредо принял молодого композитора на службу с годовым жалованьем в 150 гульденов и дал разрешение на поездку в Милан (Моцарт взялся написать для этого города новую оперу); однако новый архиепископ, в отличие от своего предшественника, не терпел длительных отлучек Моцартов и не был склонен восхищаться их искусством.

Третье итальянское путешествие продолжалось с октября 1772 по март 1773. Новая опера Моцарта, Луций Сулла (Lucio Silla), была исполнена на следующий день после Рождества 1772, и дальнейших оперных заказов композитор не получил. Леопольд напрасно пытался заручиться покровительством великого герцога флорентийского Леопольда. Предприняв еще несколько попыток устроить сына в Италии, Леопольд осознал свое поражение, и Моцарты уехали из этой страны, чтобы более туда не возвращаться.

Уже в третий раз Леопольд и Вольфганг попытались обосноваться в австрийской столице; они оставались в Вене с середины июля по конец сентября 1773. Вольфганг получил возможность познакомиться с новыми симфоническими произведениями венской школы, особенно с драматичными симфониями в минорных тональностях Я.Ваньхаля и Й.Гайдна; плоды этого знакомства очевидны в его симфонии соль минор (К. 183).

Вынужденный оставаться в Зальцбурге, Моцарт целиком отдался композиции: в это время появляются симфонии, дивертисменты, сочинения церковных жанров, а также первый струнный квартет – эта музыка вскоре обеспечила автору репутацию одного из самых талантливых композиторов Австрии. Симфонии, созданные в конце 1773 – начале 1774 (например, К. 183, 200, 201), отличаются высокой драматургической цельностью.

Короткий отдых от ненавистного ему зальцбургского провинциализма предоставил Моцарту пришедший из Мюнхена заказ на новую оперу для карнавала 1775: премьера Мнимой садовницы (La finta giardiniera) с успехом прошла в январе. Но музыкант почти не покидал Зальцбурга. Счастливая семейная жизнь до некоторой степени компенсировала скуку зальцбургской повседневности, однако Вольфганг, сравнивавший нынешнее свое положение с оживленной атмосферой иностранных столиц, постепенно терял терпение.

Летом 1777 Моцарт был уволен со службы у архиепископа и решил поискать счастья за рубежом. В сентябре Вольфганг с матерью отправился через Германию в Париж. В Мюнхене курфюрст отказался от его услуг; по дороге они остановились в Маннгейме, где Моцарт был дружески встречен местными оркестрантами и певцами. Хотя он и не получил места при дворе Карла Теодора, он задержался в Маннгейме: причиной стала его влюбленность в певицу Алоизию Вебер. Кроме того, Моцарт надеялся совершить с Алоизией, обладавшей великолепным колоратурным сопрано, концертное турне, он даже съездил с ней втайне ко двору принцессы Нассау-Вайльбургской (в январе 1778). Леопольд первоначально полагал, что Вольфганг отправится в Париж с компанией маннгеймских музыкантов, отпустив мать обратно в Зальцбург, но прослышав о том, что Вольфганг без памяти влюблен, строго наказал немедленно ехать в Париж вместе с матерью.

Пребывание в Париже, продолжавшееся с марта по сентябрь 1778, оказалось крайне неудачным: 3 июля скончалась мать Вольфганга, а парижские придворные круги утратили интерес к молодому композитору. Хотя в Париже Моцарт с успехом исполнил две новые симфонии и в Париж приехал Кристиан Бах, Леопольд приказал сыну возвращаться в Зальцбург. Вольфганг оттягивал возвращение сколько мог и особенно задержался в Маннгейме. Здесь он понял, что Алоизия совершенно равнодушна к нему. Это был страшный удар, и лишь ужасные угрозы и мольбы отца заставили его уехать из Германии.

Новые симфонии Моцарта (например, соль мажор, К. 318; си-бемоль мажор, К. 319; до мажор, К. 334) и инструментальные серенады (например, ре мажор, К. 320) отмечены кристальной ясностью формы и оркестровки, богатством и тонкостью эмоциональных нюансов и той особой сердечностью, которая поставила Моцарта выше всех австрийских композиторов, за исключением разве что Й. Гайдна.

В январе 1779 Моцарт вновь приступил к исполнению обязанностей органиста при архиепископском дворе с годовым жалованьем в 500 гульденов. Церковная музыка, которую он обязан был сочинять для воскресных служб, по глубине и разнообразию гораздо выше того, что была написано им раньше в этом жанре. Особенно выделяются Коронационная месса и Missa solemnis до мажор (К. 337). Но Моцарт продолжал испытывать ненависть к Зальцбургу и к архиепископу, а потому с радостью принял предложение написать оперу для Мюнхена. Идоменей, царь Критский (Idomeneo, re di Creta) был поставлен при дворе курфюрста Карла Теодора (в Мюнхене находилась его зимняя резиденция) в январе 1781. Идоменей явился великолепным итогом опыта, приобретенного композитором в предшествующий период, главным образом в Париже и в Маннгейме. Особенно оригинально и драматургически выразительно хоровое письмо.

В то время зальцбургский архиепископ находился в Вене и приказал Моцарту немедленно отправиться в столицу. Здесь личный конфликт Моцарта и Коллоредо постепенно приобрел угрожающие масштабы, и после громкого публичного успеха Вольфганга в концерте, данном в пользу вдов и сирот венских музыкантов 3 апреля 1781, его дни на службе у архиепископа были сочтены. В мае он подал прошение об отставке, а 8 июня был выставлен за дверь.

Против воли отца Моцарт женился на Констанце Вебер, сестре своей первой возлюбленной, причем мать невесты ухитрилась добиться от Вольфганга весьма выгодных условий брачного контракта (к гневу и отчаянию Леопольда, который закидывал сына письмами, умоляя одуматься). Вольфганг и Констанца венчались в венском кафедральном соборе св. Стефана 4 августа 1782. И хотя Констанца была столь же беспомощна в денежных делах, как и ее муж, их брак, по-видимому, оказался счастливым.

В июле 1782 опера Моцарта Похищение из сераля (Die Entfhrung aus dem Serail) была поставлена в венском «Бургтеатре»; она имела значительный успех, и Моцарт стал кумиром Вены, причем не только в придворных и аристократических кругах, но и среди посетителей концертов из третьего сословия. За несколько лет Моцарт достиг вершин славы; жизнь в Вене побуждала его к многообразной деятельности, композиторской и исполнительской. Он был нарасхват, билеты на его концерты (т.н. академии), распространявшиеся по подписке, распродавались полностью. Для этого случая Моцарт сочинил серию блестящих фортепианных концертов. В 1784 Моцарт дал в течение шести недель 22 концерта.

Летом 1783 Вольфганг и его невеста нанесли визит Леопольду и Наннерль в Зальцбурге. По этому поводу Моцарт написал свою последнюю и лучшую мессу до минор (К. 427), которая дошла до нас не полностью (если композитор вообще закончил сочинение). Месса исполнялась 26 октября в зальцбургской Петерскирхе, причем Констанца пела одну из сольных партий сопрано. (Констанца, судя по всему, была неплохой профессиональной певицей, хотя ее голос во многом уступал голосу ее сестры Алоизии.) Возвращаясь в Вену в октябре, супруги остановились в Линце, где появилась Линцская симфония (К. 425). В феврале следующего года Леопольд нанес визит сыну и невестке в их большой венской квартире около кафедрального собора (этот красивый дом сохранился до нашего времени), и хотя Леопольд так и не смог избавиться от неприязни к Констанце, он признал, что дела его сына как композитора и исполнителя идут весьма успешно.

К этому времени относится начало многолетней искренней дружбы Моцарта и Й. Гайдна. На квартетном вечере у Моцарта в присутствии Леопольда Гайдн, обратившись к отцу, сказал: «Ваш сын – величайший композитор из всех, кого я знаю лично или о ком слышал». Гайдн и Моцарт оказали значительное влияние друг на друга; что касается Моцарта, то первые плоды такого влияния очевидны в цикле из шести квартетов, которые Моцарт посвятил другу в известном письме в сентябре 1785.

В 1784 Моцарт стал масоном, что наложило глубокий отпечаток на его жизненную философию; масонские идеи прослеживаются в целом ряде поздних сочинений Моцарта, особенно в Волшебной флейте. В те годы немало известных в Вене ученых, поэтов, писателей, музыкантов входили в масонские ложи (в их числе был и Гайдн), масонство культивировалось и в придворных кругах.

В результате разных оперно-театральных интриг Л.да Понте, придворный либреттист, наследник знаменитого Метастазио, решил работать с Моцартом в противовес клике придворного композитора А.Сальери и соперника да Понте, либреттиста аббата Касти. Моцарт и да Понте начали с антиаристократической пьесы Бомарше Женитьба Фигаро, причем к тому времени с немецкого перевода пьесы еще не был снят запрет. С помощью разных хитростей они сумели получить необходимое дозволение цензуры, и 1 мая 1786 Свадьба Фигаро (Le nozze di Figaro) была впервые показана в «Бургтеатре». Хотя позже эта моцартовская опера имела огромный успех, при первой постановке она была вскоре вытеснена новой оперой В.Мартина-и-Солера (1754–1806) Редкая вещь (Una cosa rara). Между тем в Праге Свадьба Фигаро завоевала исключительную популярность (мелодии из оперы звучали на улицах, под арии из нее танцевали в бальных залах и в кофейнях). Моцарт был приглашен продирижировать несколькими спектаклями. В январе 1787 он и Констанца провели около месяца в Праге, и это было самое счастливое время в жизни великого композитора. Директор оперной труппы Бондини заказал ему новую оперу. Можно предполагать, что Моцарт сам выбрал сюжет – старинную легенду о Дон Жуане; либретто должен был подготовить не кто иной, как да Понте. Опера Don Giovanni была впервые показана в Праге 29 октября 1787.

В мае 1787 скончался отец композитора. Этот год вообще стал рубежным в жизни Моцарта, что касается ее внешнего течения и душевного состояния композитора. Его размышления все чаще окрашивал глубокий пессимизм; навсегда в прошлое ушли блеск успеха и радости молодых лет. Вершиной пути композитора стал триумф Дон Жуана в Праге. После возвращения в Вену в конце 1787 Моцарта начали преследовать неудачи, а под конец жизни – нищета. Постановка Дон Жуана в Вене в мае 1788 закончилась провалом; на приеме после спектакля оперу защищал один Гайдн. Моцарт получил должность придворного композитора и капельмейстера императора Иосифа II, но со сравнительно небольшим для этой должности жалованьем (800 гульденов в год). Император мало что понимал в музыке как Гайдна, так и Моцарта; о сочинениях Моцарта он высказался, что они «не во вкусе венцев». Моцарту пришлось одолжить деньги у Михаэля Пухберга, своего собрата по масонской ложе.

Ввиду безнадежности ситуации, сложившейся в Вене (сильное впечатление производят документы, подтверждающие, как скоро легкомысленные венцы забыли прежнего кумира), Моцарт решил предпринять концертную поездку в Берлин (апрель – июнь 1789), где надеялся найти себе место при дворе прусского короля Фридриха Вильгельма II. Результатом стали лишь новые долги, да еще заказ на шесть струнных квартетов для его величества, который был приличным виолончелистом-любителем, и на шесть клавирных сонат для принцессы Вильгельмины.

В 1789 пошатнулось здоровье Констанцы, потом самого Вольфганга, и материальное положение семьи стало просто угрожающим. В феврале 1790 умер Иосиф II, и Моцарт не был уверен, что сможет сохранить свой пост придворного композитора при новом императоре. Торжества коронации императора Леопольда проходили во Франкфурте осенью 1790, и Моцарт отправился туда за собственный счет, надеясь привлечь внимание публики. Это выступление (исполнялся «Коронационный» клавирный концерт, К. 537) состоялось 15 октября, но денег не принесло. Вернувшись в Вену, Моцарт встретился с Гайдном; лондонский импресарио Заломон приехал пригласить Гайдна в Лондон, а Моцарт получил аналогичное приглашение в английскую столицу на следующий зимний сезон. Он горько плакал, провожая Гайдна и Заломона. «Мы больше никогда не увидимся», – повторял он. Предыдущей зимой он приглашал на репетиции оперы Так поступают все (Cos fan tutte) всего двоих друзей – Гайдна и Пухберга.

В 1791 Э.Шиканедер, писатель, актер и импресарио, давний знакомый Моцарта, заказал ему новую оперу на немецком языке для своего «Фрайхаустеатра» в венском предместье Виден (нынешний театр «Ан-дер-Вин»), и весной Моцарт начал работать над Волшебной флейтой (Die Zauberflte). Тогда же он получил из Праги заказ на коронационную оперу – Милосердие Тита (La clemenza di Tito), для которой ученик Моцарта Ф.К.Зюссмайер помог написать некоторые разговорные речитативы (secco). Вместе с учеником и Констанцей Моцарт в августе отправился в Прагу для подготовки спектакля, который прошел без особого успеха 6 сентября (позже эта опера пользовалась огромной популярностью). Затем Моцарт спешно уехал в Вену, чтобы завершить Волшебную флейту. Опера была исполнена 30 сентября, и тогда же он закончил свое последнее инструментальное сочинение – концерт для кларнета с оркестром ля мажор (К. 622).

Моцарт был уже болен, когда при таинственных обстоятельствах к нему явился незнакомец и заказал реквием. Это был управляющий графа Вальзегг-Штуппаха. Граф заказал сочинение в память умершей жены, намереваясь исполнить его под своим именем. Моцарт, уверенный, что сочиняет реквием для себя, лихорадочно работал над партитурой, пока силы не оставили его. 15 ноября 1791 он закончил Маленькую масонскую кантату. Констанца в это время лечилась в Бадене и спешно вернулась домой, когда поняла, сколь серьезна болезнь мужа. 20 ноября Моцарт слег и через несколько дней почувствовал такую слабость, что принял причастие. В ночь с 4 на 5 декабря он впал в бредовое состояние и в полусознательном состоянии воображал себя играющим на литаврах в Dies irae из собственного незаконченного реквиема. Был почти час ночи, когда он отвернулся к стене и перестал дышать. Констанца, сломленная горем и не имевшая никаких средств, должна была согласиться на самое дешевое отпевание в часовне собора св. Стефана. Она была слишком слаба, чтобы сопровождать тело мужа в далекий путь на кладбище св. Марка, где он был похоронен без всяких свидетелей, кроме могильщиков, в могиле для бедняков, местоположение которой было вскоре безнадежно забыто. Зюссмайер закончил реквием и оркестровал большие незавершенные фрагменты текста, оставленные автором.

Если при жизни Моцарта его творческая мощь осознавалась лишь сравнительно небольшим числом слушателей, то уже в первое десятилетие после кончины композитора признание его гения распространилось по всей Европе. Этому способствовал успех, который имела у широкой аудитории Волшебная флейта. Немецкий издатель Андре приобрел права на большую часть неизданных сочинений Моцарта, включая его замечательные фортепианные концерты и все поздние симфонии (ни одна из них не была напечатана при жизни композитора).
Личность Моцарта.

Спустя 250 лет после рождения Моцарта трудно создать отчетливое представление о его личности (хотя и не так трудно, как в случае И.С.Баха, о котором мы знаем еще меньше). По-видимому, в натуре Моцарта парадоксально сочетались самые противоположные качества: великодушие и склонность к едкому сарказму, ребячливость и житейская искушенность, веселость и склонность к глубокой меланхолии – вплоть до патологической, остроумие (он безжалостно передразнивал окружающих), высокая нравственность (хотя он не слишком жаловал церковь), рационализм, реалистический взгляд на жизнь. Без тени самолюбия он восторженно говорил о тех, кем восхищался, например о Гайдне, зато был беспощаден к тем, кого считал дилетантами. Отец однажды написал ему: «У тебя сплошные крайности, ты не знаешь золотой середины», прибавив, что Вольфганг либо слишком терпелив, слишком ленив, слишком снисходителен, либо – временами – слишком строптив и беспокоен, слишком торопит ход событий вместо того, чтобы предоставить им идти своим чередом. И по прошествии столетий личность его представляется нам подвижной и неуловимой, как ртуть.

Семья Моцарта. У Моцарта и Констанцы было шестеро детей, из которых выжили двое: Карл Томас (1784–1858) и Франц Ксавер Вольфганг (1791–1844). Оба занимались музыкой, старшего Гайдн отправил учиться в миланскую консерваторию к знаменитому теоретику Б. Азиоли; однако Карл Томас все же не был прирожденным музыкантом и в конце концов стал чиновником. У младшего сына были музыкальные способности (Гайдн даже представил его публике в благотворительном концерте, который проводился в Вене в пользу Констанцы), и он создал ряд вполне профессиональных инструментальных произведений.
МУЗЫКА МОЦАРТА

Невозможно найти другого композитора, который бы с таким блеском, как Моцарт, владел самыми разнообразными жанрами и формами: это относится к симфонии и концерту, дивертисменту и квартету, опере и мессе, сонате и трио. Даже Бетховен не может сравниться с Моцартом в исключительной яркости оперных образов (что касается Фиделио, то это, скорее, монументальное исключение в творчестве Бетховена). Моцарт не был новатором, как Гайдн, но у него встречаются смелые прорывы в области обновления гармонического языка (например, известная Маленькая жига соль мажор, К. 574 для фортепиано – весьма показательный образец, напоминающий о современной 12-тоновой технике). Оркестровое письмо Моцарта не столь поразительно ново, как письмо Гайдна, но безупречность и совершенство моцартовского оркестра – постоянный предмет восхищения как музыкантов, так и профанов, которые, говоря словами самого композитора, «наслаждаются, не давая себе отчета, чем именно». Стиль Моцарта сформировался на зальцбургской почве (где было сильно влияние Михаэля Гайдна, брата Йозефа), глубокое и продолжительное воздействие оказали на него впечатления от многочисленных путешествий, совершенных в детстве. Самое значительное из таких впечатлений связано с Иоганном Кристианом Бахом (девятым, младшим сыном Иоганна Себастьяна). Моцарт познакомился с искусством «английского Баха» в Лондоне, и сила и изящество его партитур оставили незабываемый след в сознании юного Вольфганга. Позже большую роль сыграла Италия (где Моцарт побывал трижды): там он воспринял основы драматургии и музыкального языка оперного жанра. А затем Моцарт стал близким другом и почитателем Й.Гайдна и был покорен гайдновской глубоко осмысленной трактовкой сонатной формы. Но вообще в венский период Моцарт создал собственный, исключительно самобытный стиль. И только в 20 в. было до конца осознано удивительное эмоциональное богатство моцартовского искусства и его внутренняя трагичность, близко соседствующая с внешней безмятежностью, солнечностью мажорных фрагментов его музыки. В былые времена только Бах и Бетховен рассматривались как главные столпы западноевропейской музыки, ныне же многие музыканты и любители музыки считают, что это искусство нашло свое самое совершенное выражение в творениях Моцарта.

0

2

Автор: Александр Меркулов

Статья: В ПОГОНЕ ЗА МОЦАРТОМ

Образ Моцарта неуловим. Наверняка все знают только одно: он – гений. Кому-то он кажется ангелом, сошедшим с небес. Кто-то, следуя поэтической выдумке Пушкина, представляет его как жертву завистливого Сальери. «Нас мало избранных, счастливцев праздных, / Пренебрегающих презренной пользой, / Единого прекрасного жрецов...» и т.д.

Есть еще симпатичный анекдот про нового русского, считающего, что Моцарт – это «тот самый крутой чувак, который пишет музыку для мобил». И это тоже Моцарт.

Сегодня мы знакомим читателей «НГ» с разными высказываниями о великом композиторе.

Моцарта изображали по-разному: маленьким мальчиком, музицирующим на клавесине для прекрасных придворных дам; послушным сыном своего отца; юношей, влюблявшимся во всех оперных певиц; оскорбленным музыкантом, отказавшимся служить деспотичному князю-архиепископу; гениальным, но непонятным композитором, умирающим от голода, холода и тягот жизни.

Все эти представления одновременно верны и ложны. Возможно, наиболее подходящим для Моцарта определением является слово «ангельский». Да, ангельский, и именно поэтому чрезвычайно трудный для понимания. За внешним обаянием скрывается глубокая тайна. Как сказано у Рильке, «каждый ангел ужасен».

Оливье Мессиан

Хотя Моцарт был верующим – в понимании церкви, – но убеждения масонства все больше заменяли ему религию... О той серьезности, с которой Моцарт воспринимал масонские убеждения, свидетельствует то, что он не вышел тогда из ложи [когда некоторые были закрыты и когда близкий к массонству союз розенкрейцеров был запрещен], а даже разрабатывал план создания собственного тайного общества. Моцарт, который вместе с Иоганном Вольфгангом Гете и Готтхольдом Эфраимом Лессингом входил в число трех самых значительных масонов XVIII века, имел очень большое значение в духовной истории союза, так как одно из величайших музыкальных произведений всех времен, а именно «Волшебная флейта» не появилась бы без масонства.

Антон Ноймайер

Моцарт был разноухий: с длинным и коротким ухом и с несхожими извилинами раковин… Если верить дошедшим до нас его портретам, маска Моцарта маловыразительна для его гениальности, так же как она невыразительна и у Рафаэля в его автопортрете, где глаза мастера были заняты изображением этих же глаз и утратили свою экспрессивную сущность на холсте.

Кузьма Петров-Водкин

– Знаете, когда мне рассказывают, как кто-то замечательно играл Моцарта на клавире XVIII века, я спрашиваю: а блохи были?

– Ну если вы имеете в виду мелкие исполнительские огрехи, то кому ж их удалось избегать?

– Да нет, я о настоящих блохах. Понимаете, во времена Моцарта аристократы одевались очень пышно, носили пудреные парики. А мылись редко. Вот и заводились блохи. Их ловили, а чтобы было куда складывать, держали при себе специальные коробочки... Поэтому я и говорю: если уж так тщательно следить за воссозданием атмосферы времени, надо быть последовательным до конца – чтоб и свечи горели, и костюмы были соответствующие. Вплоть до тех самых коробочек...

Михаил Плетнев

Однажды я услышал, что Моцарт, будучи ребенком, тихо спрашивал, когда короли и княгини благосклонно ему внимали и одаривали его: «Ты меня вправду любишь, очень, очень любишь?» Это сказало мне больше, чем все книги о его стиле…

Эдвин Фишер

Моцарт больше композитор ХХ века, чем XIX века, и больше XIX века, чем XVIII века.

* * *

Из вздорных филистерских легенд о Моцарте, возникших в не понимавшем его XIX столетии, три легенды наиболее распространены, вздорны и вредны и требуют особо энергичного отпора: 1) Моцарт – «Рококо», 2) Моцарт – «солнечный юноша» (якобы сын солнца, радостный, идеальный) и 3) Моцарт – «итальянец».

Георгий Чичерин

Я уверен, что Моцарт, казавшийся Сальери «гулякой праздным», в действительности над своим гениальным даром много работал. Ведь что такое работа? В Москве, правда, думают и говорят, что работа – это сталелитейное усердие и что поэтому Глинка, например, был помещик и дармоед... Работа Моцарта, конечно, другого порядка. Это вечная пытливость к звуку, неустанная тревога гармонии, беспрерывная проверка своего внутреннего камертона... Педант Сальери негодует, что Моцарт, будто бы забавляясь, слушает, как слепой скрипач в трактире играет моцартовское творение. Маляр негодный ему пачкает «Мадонну» Рафаэля. Фигляр пародией бесчестит Алигьери... А гению Моцарту это было «забавно» – потому что, слушая убогого музыканта, он работал. Уж наверное, он чему-нибудь научится, даже на пачкотне маляра, даже на пародии фигляра...

Федор Шаляпин

Утверждение, что Моцарт был гостем на нашей земле, в какой-то мере справедливо как в самом высоком, духовном смысле, так и в обычном, житейском. Никогда и нигде Моцарт не чувствовал себя дома. Ни в Зальцбурге, где он родился, ни в Вене, где он умер. А между Зальцбургом и Веной пролегли годы, в которые Моцарт объездил чуть не всю Европу, и на эти разъезды ушла большая часть его жизни. Впрочем, тягу к странствиям Моцарт испытывал постоянно, а вот к оседлому образу жизни он возвращался всегда неохотно и по принуждению.

* * *

У Моцарта – как это замечали многие – почти не было друзей среди музыкантов, во всяком случае близких. Моцарт вовсе не был образцовым коллегой. Как часто мы удивляемся, а бывает, и огорчаемся, когда в письмах его – пусть даже частных – мы натыкаемся на самые безжалостные суждения о современных ему музыкантах.

* * *

О Французской революции – а Моцарт дожил до ее начала – мы и слова не найдем ни в его письмах, ни в воспоминаниях о нем. Революция не интересовала Моцарта.

* * *

Моцарт жил в самый разгар «Бури и натиска», в эпоху сентиментализма, в эпоху Жан-Жака Руссо. Но он нигде и никогда не упоминает о Руссо, хотя написал оперу на сюжет его «Деревенского колдуна» и хотя имя Руссо достаточно часто должно было звучать в ушах композитора в бытность его в Париже. Он, видимо, был вполне безразличен к женевскому философу и дилетантствующему музыканту, чей призыв «Назад к природе» мало что ему говорил. Моцарт явно принадлежит к партии Вольтера, несмотря на злые слова, которыми в качестве некролога сопроводил его кончину.

Альфред Эйнштейн

Этот маленький, бодрый Моцарт, всегда готовый к самым грубым шуткам, человек, который охотно пил вино, играл на биллиарде, был хорошим мужем и в то же время не оставался равнодушным к прелестям хорошеньких девушек, был странным, таинственным существом. Таким он и умер… И, потрясенные, мы вспоминаем стихи Гете:

И нас покинул он, вдали

сверкнув кометой,

И свет его слился с небесным

вечным светом.

Ганс Эйслер

Из книги «Мысли о Моцарте», которая выйдет в издательстве «Классика-ХХI».

0

3

Автор: Марина Бандиленко

Сайт: Аргументы И Факты

Статья: Между восторгом и отчаянием

Седьмой ребенок

27 ЯНВАРЯ 1756 года в австрийском городе Зальцбурге в семье Леопольда Моцарта, помощника капельмейстера при дворе городского архиепископа, родился мальчик, получивший при крещении имя Иоганн Хризостом Вольфганг Теофил. Рождение ребенка едва не стоило жизни его матери Анне-Марии: она смогла оправиться после тяжелых родов лишь спустя несколько месяцев. Из семерых детей Анны-Марии и Леопольда Моцартов пятеро умерли в младенчестве, выжили только Вольфганг и его старшая сестра Мария-Анна, которую в семье называли Наннерль.

Леопольд Моцарт был незаурядным музыкантом и великолепным педагогом, достаточно сказать, что его труд под названием Опыт основательной скрипичной школы, вышедший в 1756 году, прослужил в качестве учебного пособия около 90 лет. Заметив несомненные признаки музыкальной одаренности шестилетней Наннерль, он взялся заниматься с ней на клавире. И эти занятия страшно заинтересовали трехлетнего Вольфганга. Он усаживался у клавира и целыми часами с упоением подбирал терции, приходя в восторг, если ему удавалось найти верные созвучия. Когда ему исполнилось 4 года, Леопольд, как бы играя, начал разучивать с ним небольшие пьесы. Вскоре мальчик начал сочинять сам, а поскольку писать он еще не умел и тем более не знал нотной грамоты, он проигрывал их отцу и просил записать.

Комната, где родился композитор Свидетелем зарождающегося чуда был Иоганн Андреас Шахтнер, придворный скрипач и друг Леопольда Моцарта. Он вспоминал потом, что даже обычные детские игры становились для Вольфганга интересными только тогда, когда они сопровождались музыкой: Если мы несли для забавы игрушки из одной комнаты в другую, то всякий раз тот из нас, кто шел с пустыми руками, должен был по этому случаю петь и играть на скрипке какой-нибудь марш. Вольфганг обожал своего отца и был готов учиться чему угодно и сколько угодно, только чтобы доставить ему удовольствие. Как писал Шахтнер, он всегда настолько целиком отдавался тому, чему его заставляли учиться, что забывал обо всем, даже о музыке; например, когда он учился считать, то стол, стулья, стены, даже пол были покрыты цифрами, написанными мелом…

Однажды Шахтнер вместе с Леопольдом Моцартом застали четырехлетнего Вольфганга за работой: он старательно покрывал нотную бумагу корявыми нотными знаками вперемешку с кляксами. Что ты делаешь? — удивился Леопольд. Я пишу концерт для клавира, — серьезно ответил малыш, — первая часть скоро будет готова. Ну и хорош, должно быть, этот концерт! — иронически заметил Леопольд. — Позволь посмотреть. Заранее улыбаясь, он взял перепачканный чернилами лист, и вскоре его улыбка исчезла, он сделался очень задумчив, а потом вдруг прослезился. Смотрите, господин Шахтнер, — произнес он, — как все сочинено верно и по правилам! Только это нельзя использовать, ибо сие столь исключительно трудно, что ни один человек не был бы в состоянии сыграть оное. Ничего подобного! — вмешался Вольфганг. — Этот концерт сможет сыграть даже ребенок. Например, я. Только надо упражняться до тех пор, пока не получится. И он действительно сумел сыграть часть этого небольшого концерта.

Игра вслепую

ЛЕОПОЛЬД Моцарт считал своей миссией познакомить мир со своими необыкновенными детьми, и в январе 1762 года началось триумфальное путешествие длиною в десять лет. За это время Вольфганг, Наннерль и Леопольд увидели Европу — Мюнхен, Вену, Париж, Лондон, Гаагу, Цюрих, Неаполь.

В Вене Вольфганг и Наннерль выступали перед императором Иосифом. Император не слишком разбирался в музыке и обращался с Вольфгангом как с маленьким чародеем: кроме игры на клавире он желал от него всякого рода кунштюков вроде игры вслепую — на закрытой платком клавиатуре.

Детская непосредственность Вольфганга в сочетании с необыкновенным талантом приводила в восторг августейших особ. Разбежавшись на натертом паркете императорского дворца, он поскользнулся и упал. Юная эрцгерцогиня Мария-Антуанетта, будущая королева Франции, помогла ему подняться. Вы славная, — доверительно сообщил ей Вольфганг, — я на вас женюсь. — И на всякий случай пояснил: — Из благодарности, ведь вы были так добры ко мне.

Император подарил ему сшитый для эрцгерцога Максимилиана лиловый костюмчик с широким золотым позументом. Маленький человечек в придворном камзоле, с треуголкой под мышкой смело подходил к клавесину и с милой непринужденностью отвешивал изящные поклоны…

Восторженные приемы во дворцах, в великосветских салонах, покровительство знати, общение с выдающимися людьми искусства и науки, шквал оваций, похвал и подарков — все это придает детским путешествиям Моцарта по Европе сказочно-феерический характер. Но на самом деле это был тяжкий, зачастую просто непосильный для маленького ребенка труд.

В 1763 году, когда Моцарты только вернулись из Вены, к ним пришли два отменных скрипача — Шахтнер и Венцль, чтобы сыграть несколько новых трио с Леопольдом. Вольфганг принес свою скрипочку, полученную в подарок, и попросил позволения сыграть вторую скрипку. Леопольд сделал ему строгий выговор за его дурацкую просьбу, поскольку, по мнению строгого родителя, Вольфганг не умел еще как следует играть на скрипке. Шахтнер заступился за него, и тогда Леопольд сдался. И вот Вольфганг заиграл на скрипке вместе со мной. Вскоре я заметил с изумлением, что я здесь совсем лишний, — вспоминал Шахтнер. — Я тихонько отложил свою скрипку и посмотрел на его отца, у которого во время этой сцены по щекам катились слезы удивления и радости…

В Париже чудо-дети имели огромный успех, особенно Вольфганг. Мельхиор Гримм, австрийский посланник в Париже, писал о юном Моцарте: Это феномен столь необычайный, что, глядя и слушая его, не веришь глазам и ушам своим. Он не только исполняет с безупречной чистотой труднейшие пьесы своими ручонками, едва могущими взять сексту, но еще — и это всего невероятнее — импровизирует целыми часами, повинуясь влечению своего гения. Самый опытный музыкант не может обладать более глубокими познаниями в гармонии и в модуляциях, чем те, с помощью которых этот ребенок открывает новые пути, вполне согласные, однако, со строгими правилами искусства… Я боюсь, что у меня голова закружится, если я еще буду его слушать… я теперь понимаю, что можно сойти с ума от созерцания чуда».

Танцевать, чтобы согреться

ОБЛАСКАННЫЙ восторгами вельмож, заваленный роскошными подарками, чудо-мальчик не утратил способности радоваться самым простым вещам. Например, он писал в одном из писем матери: Любимейшая мама! Мне так весело в этом путешествии, потому что тепло в карете и наш кучер — храбрый малый, если позволяет дорога, едет так быстро!

Сама его музыка говорит о том, что угрюмым гением Моцарт никогда не был. И недаром о нем сохранилось столько забавных историй, даже если они придуманы, они неспроста придуманы именно о нем. Рассказывали, например, что однажды некий высокопоставленный сановник решил побеседовать с маленьким Моцартом, уже снискавшим мировую славу. Но вот как обратиться к мальчику? Сказать Моцарту ты — неудобно, слишком велика его слава, а сказать вы — слишком много чести для такого малыша… Поразмыслив, важный господин умильно и ласково спросил: Мы были во Франции и Англии? Мы имели большой успех? Вольфганг ответил: Я-то там бывал, сударь, но вот вас, признаться, нигде, кроме Зальцбурга, не видел!

В двадцать шесть лет вопреки протестам своей семьи композитор женился на Констанце Вебер, дочери суфлера мангеймского оперного театра. От их счастливого брака появилось двое детей, которых Моцарт нежно любил. Конечно, повзрослевший Моцарт был уже другим человеком, но все же что-то в его характере оставалось от прежнего маленького гения. И свою Констанцу он полюбил именно потому, что они были в чем-то очень похожи: оба отличались легким и радостным отношением к жизни и постоянной готовностью к веселью. Однажды зимой к ним пришел гость и застал их танцующими: оказалось, таким образом супруги пытались согреться, поскольку денег на дрова у них не было… Не всякая жена способна танцевать в такой ситуации. Рассказывают, что как-то летним вечером Моцарт с женой вышли на прогулку. Констанца обратила внимание на восхитительно одетую молодую венку. Какая нарядная! — воскликнула она. — Мне больше всего на свете нравится ее пояс, а особенно красный бантик, которым он застегнут. Какое счастье, — жизнерадостно отозвался Вольфганг, — что тебе нравится именно бантик. Потому что только на него у нас и хватит денег…

Крик души

В 30 ЛЕТ он написал оперу Свадьба Фигаро, которая имела такой успех, что завистники получили возможность говорить, мол, бесконечные повторения арий на бис слишком изнуряют певцов. Следующей была опера Дон Жуан — истинное совершенство. Но венские аристократы посчитали оперу очень сложной, а император Иосиф II сказал: Дорогой Моцарт, слишком много нот! Гениальная музыка переросла своих слушателей. Заказов на произведения почти не поступало, концертов становилось все меньше, и никто не спешил предложить Моцарту постоянное место службы. Жить стало практически не на что. Единственным, кто пытался помочь Моцарту, был Йозеф Гайдн: О, если бы только я мог объяснить всем неподражаемое искусство Моцарта, глубину и величие его чувств и уникальность музыкальных идей… Сама мысль о том, что несравненный Моцарт до сих пор не приглашен ни к королевскому, ни к императорскому двору, приводит меня в ярость. Простите мне этот крик души — я слишком люблю этого человека.

…В 35 лет он умер в нищете, слабеющей рукой торопливо записывая последние ноты своего Реквиема, который считал заупокойной мессой по самому себе. Вся жизнь — между восторгом высокого творчества, неподражаемого жизнелюбия и отчаянием безысходности.

0

4

Автор: Геннадий Смолин

Сайт: Вокруг света

Статья: Гений и злодейство

Разумеется, отец по наследству передал свой музыкальный талант сыну и во многом дочери, однако не стоит умалять здесь и вклада матери, поскольку она была тоже из музыкальной семьи. Справедливо указать и на то, что юмор, жизнерадостность и общительность Вольфганг унаследовал, скорее, от горячо любимой матушки, нежели от автократически патриархального Леопольда Моцарта. Анна Мария Моцарт — важное лицо уважаемого музыкального рода Пертль — в противоположность характеру своего мужа предстает душевной, доброй, неунывающей, искренней и участливой милой женщиной. Как говорит один из биографов В. Моцарта, Шенк, «ей было нелегко между самоуверенным, по-барски упрямым супругом-швабом, фрондирующим на имперский манер в отношении его службы у князя Иеронима фон Коллоредо, и гениальным, далеким от действительности, но не менее упрямым сыном».

Леопольд Моцарт, рано распознавший талант ребенка, всю свою энергию стал вкладывать в его развитие. А немногим позже буквально идентифицировал себя с ним. Заниматься музыкой Вольфганг начал в два с половиной года, а через пару лет отец взялся за его систематическое образование, благо сын оказался необычайно восприимчив к обучению. В три года Моцарт уже играл на клавесине различные мелодии, в пять показал себя выдающимся исполнителем на этом инструменте, а в шесть — принялся сочинять музыку. В восемь лет Вольферль сочинил три симфонии. Из его первых композиций известны несколько пьес, собранных Леопольдом Моцартом в альбом, озаглавленный, как принято тогда было, по-французски: «Для клавесина. Эта книга принадлежит Марии-Анне Моцарт, 1759». В четырнадцать — Вольфганг становится академиком самой авторитетной в Европе Болонской музыкальной академии.

Обрадованный успехом младшего сына, Леопольд Моцарт везет вундеркинда в Вену, мечтая о фантастическом успехе. Но все оказалось не так. Столица рукоплескала юному дарованию и его сестре, зато в императорском дворце к юным музыкантам проявили праздный интерес.

После Вены Моцарты всей семьей отправились в заграничное концертное турне. Они побывали во многих германских княжествах, посетили Францию, Англию, Голландию. Как импресарио своих детей Леопольд не успокаивался на достигнутом. Он включал в очередные концертные программы ряд испытаний для диковинных способностей маленького Вольфганга: игру на клавесине одним пальцем или с завязанными глазами, номера с разгадкой нот, которые издают часы с боем, колокольчики или рюмки. Юный виртуоз, обладатель абсолютного слуха, доводил публику до экстаза и умильных слез. Надо отметить, что концерты длились по три-четыре часа. Леопольд же, дав детям немного отдохнуть после представлений, занимался с ними поочередно как педагог.

Первое турне Моцартов продолжалось три года, а всего Вольфганг вне стен родного дома провел без малого десять лет. «За 27 часов путешествия мы спали только два часа, — сообщает Леопольд Моцарт прямо с дороги в письме одному из своих зальцбургских друзей. — Едва мы съели немного риса и яиц, как я усадил Вольфганга, и он мигом заснул, да так крепко, что даже не пошевелился, когда я его раздевал и усаживал в кресло!»

В пути Вольфганг и Наннерль часто болели, не раз пребывая на краю гибели. Оба ребенка перенесли и воспаление легких, и оспу. Это было не романтическое путешествие, а настоящее хождение по мукам.

Многих современников уже тогда поражало нечто необъяснимое в зрелом не по возрасту мастерстве Вольфганга, которое могло бы развиваться безмятежно, если бы не самодурство Иеронима фон Коллоредо, от которого зависел Леопольд Моцарт. Как ни старался последний сохранить лояльность в отношениях с Иеронимом, но и он довольно скоро убедился в его скупости и черствости, особенно когда дело коснулось поездок с сыном по Европе. Отсюда началось и роковое непонимание между Леопольдом Моцартом и его подрастающим сыном. Дело в том, что Вольфганг недостаточно думал о будущей славе, как того хотелось бы отцу. В противоположность Леопольду юный гений не заискивал в высших сферах. Вскоре он стал ненавидеть Иеронима фон Коллоредо, которому продолжал служить Леопольд Моцарт. Эту ненависть, направленную прежде всего на само существование авторитетов, какими бы они ни были, он бессознательно перенес на отца. Следствием явилось возрастающее отчуждение между отцом и сыном.

В 1778 году в далеком Париже умерла мать Моцарта, которой было всего 58 лет. Две недели она боролась со смертью, и сын не отходил все это время от нее. Ее внезапная кончина стала огромным потрясением для Вольфганга.

Париж ознаменовал резкий поворот в жизни музыканта и пробудил в нем дух свободомыслия — скорее космополитического, нежели политического толка (отсюда и полное равнодушие к Французской революции).

В 1781 году между Вольфгангом и Леопольдом наступило окончательное отчуждение: первый решил разорвать кабалу и отказался от службы у Иеронима фон Коллоредо. Этому во многом способствовал успех его оперы «Идоменей» в Мюнхене. Когда Вольфганг подал прошение об отставке, он был выставлен за ворота, как нищенствующий музыкант. «Один пинок ноги превратил Моцарта в «свободного» венского художника», — сказал исследователь его творчества Шлейнинг. На момент «отставки» изгнанный гений в свои 25 лет уже был автором более двух десятков симфоний и около 200 других произведений. Но Иероним фон Коллоредо никогда не простит этого бунта Вольфгангу.

Леопольда одолевали самые мрачные мысли относительно своего сына, наверняка он был задет и его письмом от 31 июля 1782 года, в котором Вольфганг сообщал о своей женитьбе: «…итак, Вы получили мое письмо, и я вовсе не сомневаюсь, что со следующим письмом получу Ваше соизволение на мою женитьбу. Вы не можете вовсе ничего возразить против оной…ибо она честная, славная девушка, дочь хороших родителей. И я в состоянии зарабатывать на хлеб насущный. Мы любим друг друга и желаем друг друга. Все, что Вы мне написали и могли бы написать, не что иное, как открытый, благожелательный совет, как всегда прекрасный и добрый, однако не подходящий уже для мужчины, зашедшего со своей девушкой достаточно далеко. Следовательно, тут нечего откладывать. Лучше привести свои дела в порядок — и сделать порядочного парня…»

4 августа 1782 года в Вене Вольфганг Амадей Моцарт, несмотря на категорическое несогласие отца, женился на Констанции Вебер. Молодожены поселились у ее родителей, где и продолжал работать Моцарт. Здесь же, в Вене, в перерывах между сочинительством он стал появляться на заседаниях масонской ложи. «Бунтарский» дух, по всей видимости, и в этом вопросе сыграл свою роль: через два года после женитьбы он вступает в масонскую ложу «Благотворительность». Идеи «Свободы, Равенства и Братства» становятся для него привлекательными.

Теперь о главном сопернике Вольфганга Амадея — Антонио Сальери. Австрийский император Иосиф II, будучи в Италии в 1778 году, пригласил к венскому двору 28-летнего маэстро Антонио Сальери, королевского камер-композитора и капельмейстера итальянской оперы. Сальери пребывал в фаворе у императора Иосифа II и у венской публики. Его оперы «Тарар» и «Аксур» стали кульминацией успеха итальянского маэстро. Но далее он уже ничего не мог противопоставить шедеврам Моцарта. Придворный капельмейстер вовремя заметил гений зальцбуржца и предпринял упреждающие удары. Будучи с 1788 года личным советником императора, он приобрел исключительное могущество на музыкальном поприще в Вене. Но с появлением Моцарта исключительность Сальери оказалась под сомнением.

В июне 1790 года Моцарт начинает работать над «Волшебной флейтой». О создаваемом шедевре знает и Сальери: ему об этом рассказывает ученик Вольфганга — Зюсмайр, который не без поддержки Сальери готовился к собственной карьере и на его пути фактически стоял только учитель — Вольфганг Амадей. Положительные отклики Сальери о «Волшебной флейте», на премьере которой он присутствовал, оказались просто данью светскому воспитанию. На душе у итальянского маэстро было совсем иное: он еще раз убедился в том, что в лице Моцарта приобрел решительного соперника в полном смысле этого слова. Более того, Сальери понимал, что великий маэстро не только пребывает на новом витке творческого взлета, но и представляет серьезную угрозу итальянской опере, поскольку «Волшебная флейта» стала предтечей немецкой оперы. Моцарт однозначно встал на его пути. Изначальная ошибка Сальери состояла в том, что он персонифицировал Моцарта с немецкой оперой, хотя как профессионал он не мог не чувствовать, что гений композитора вне каких бы то ни было систем и классификаций, что музыкальную эволюцию, начатую им, остановить уже невозможно.

Такое видение ситуации могло объединить с Сальери и аристократическую верхушку Вены, и большинство католического духовенства. Ведь композитор на тот момент уже состоял в масонской ложе. Так что борьба Сальери с Моцартом могла развернуться на конкретном политическом фоне.

В самом деле, гений Моцарта стал вызовом не только для Сальери и Зюсмайра, не только для обманутой в ожиданиях преуспевания супруга Констанции, но и для властвующих вельможных функционеров.

Сам же Моцарт по причине своего нонконформистского духа оставался вне «игры». Он лишь прогневил свое окружение крепкими шутками, в чем был большим мастером. Скажем, Сальери мог узнать себя в «Волшебной флейте» в образе Моностатоса, в котором высвечен не отталкивающий и даже в какой-то степени смешной образ врага. Сцена с ним исполнена чувством ненависти к пересмешнику. А от ненависти — прямой путь к отмщению. Секретарь«ученик» Моцарта Зюсмайр также не раз становился объектом крепких шуток. Разумеется, дыма без огня не бывает. Ведь была же практически неприкрытая любовная связь Зюсмайра с Констанцией и в результате — их общий ребенок, названный к тому же в честь его отца Францем Ксавером (это — полное имя самого Зюсмайра).

За два года «ученичества» в доме Моцарта Зюсмайр научился так подражать своему учителю, что даже стал писать почерком гения. И это действительно так, поскольку впоследствии графологи так и не смогли различить почерк нескольких документов.

Зюсмайр, тщеславный провинциал с заурядным интеллектом, хотя и музыкально одаренный, умело использовал свою универсальную приспособляемость: он медленно, но верно выстраивал карьеру в тесном союзе с Сальери. Он же информировал капельмейстера о работе над «Волшебной флейтой», потому как не мог не слышать красивейших звуков создаваемого шедевра. Этот шедевр и стал поводом для устранения Моцарта. Мотивом же, побуждающим заговорщиков к действию, стала, по всей видимости, сама опера и особенно текст либретто с явным «масонским следом». Либретто было написано известным «идеологом» масонства Игнацем фон Борном — непримиримым противником католицизма во всех его проявлениях. Разумеется, католическая верхушка узрела мятежную суть «Флейты», что было на руку Сальери.

Близкий к кругам аристократии и духовенства коварный капельмейстер взял на себя роль подстрекателя. Разумеется, в его планы не входило устранить Моцарта собственноручно. Он поручил эту миссию Зюсмайру. Тот, заручившись поддержкой Сальери, развернул активную деятельность в последней квартире Вольфганга Амадея на Рауэнштайнгассе. Судя по дальнейшему развитию событий, важнейшим пунктом его плана оказалась, конечно же, Констанция. Как опора, а еще лучше — соучастник.

Жена великого маэстро, как утверждают современники, была весьма поверхностной, легко поддающейся влиянию особой. По всей видимости, в тот период Констанция была особенно недовольна своим супругом. Но самое главное — она не видела в нем гения, напротив — считала неудачником. Кроме того, как свидетельствуют современники, до нее доходили всевозможные слухи о «распутной» жизни мужа. Не исключено, что Моцарт иногда поддразнивал Констанцию перспективой любовной интрижки с красавицей и умницей Магдаленой, которая была супругой некоего Франца Хофдемеля — брата Моцарта по масонской ложе. Скорее всего, знаки внимания Магдалене Моцарт оказывал в ответ на очевидную связь Констанции с Зюсмайром. В действительности Вольфганг нежно любил Констанцию и защищал ее от нападок со стороны, чего не скажешь о последней. Как отмечают биографы композитора, Констанция была, по всей видимости, неспособна на ответную любовь к мужу. Главными и непосредственными ощущениями Констанции являлась ее чувственная жизнь, и она безмятежно отдавалась своим увлечениям и удовольствиям. Так что Зюсмайр обратился к верному адресату: молодой мужчина в расцвете сил (он был младше Констанции) не мог ей не понравиться. Она увидела в нем возможную замену мужу-неудачнику и быстро сошлась с учеником композитора, подающим большие надежды.

Остановимся на событиях лета—осени 1791 года. Обращаясь к документальным источникам, ряд исследователей творчества Моцарта пришли к выводу о том, что либретто оперы «Волшебная флейта» стало для заговорщиков и неким проектом возмездия Моцарту, и своеобразным алиби: текст и декорации были исполнены масонской символики — образной и явной. А тот, кто «раскрывал» тайны масонской ложи, мог быть устранен самими же братьями-масонами. Советчиком заговорщиков мог выступить гpаф Вальзегг-Штуппах, владелец приисков ртути в Кравицах, — впоследствии заказчик Реквиема. По отзывам современников, он обладал склонностью к зловещим играм всерьез, а не понаpошку, и, зная, что «Волшебная флейта» Моцарта была воспринята как некий гимн масонству, по всей видимости, предложил Сальери и Зюсмайру следующую сатанинскую идею: совершить возмездие Моцарту посредством «ритуального убийства».

Оказывается, на титульном листе первого либретто «Волшебной флейты» был изображен архитектор храма Соломона, павший от руки врага и распростертый под колонной Меркурия. Так что судьба гения была решена — он должен разделить участь великого мастера. Не случайной оказалась и колонна Меркурия рядом с убитым архитектором. Эта деталь была тоже принята к сведению заговорщиками.

Известно, что в астрологии планете Меркурий соответствует «ртуть», латинское же название этого элемента у алхимиков — Mercurius. Посредством солей ртути и было совершено «ритуальное» убийство гения музыки. Обо всем этом великий композитор, если суммировать крохи достоверной информации, дошедшей до нас, догадывался. Он даже предполагал примерную дату своей смерти и с христианской покорностью ждал неизбежного конца земной жизни.

Для большей убедительности этих предположений приведем надежный и доказанный факт биографии Моцарта о том, что до лета 1791 года история болезни великого композитора была совершенно пуста. Неоднократные же высказывания самого Вольфганга Амадея о том, что «его враг» композитор Сальери «покушался на его жизнь», а также свидетельства самой Констанции — привели и современников Моцарта, и последующих исследователей к довольно устоявшемуся мнению: через определенные промежутки времени Моцарту давали яд. Современные исследователи, в данном случае немецкие медики Й. Дальхов, Г. Дуда и Д. Кернер, подробно рассмотрели симптоматику заболевания композитора и пришли к заключению, что речь в случае Моцарта может идти о единственной интоксикации — классическом ртутном нефрозе. Это хроническое отравление ртутью было изучено в ХХ веке и, разумеется, два века назад являлось редчайшим случаем. Головокружение, головные боли, рвота, потеря веса, депрессия, быстрая возбудимость, беспокойное состояние — все это симптомы острого отравления ртутью (erethismus merkurialis), аналогичные свидетельствам, дошедшим до наших дней в письмах Моцарта, воспоминаниях его родных, друзей.

Вполне понятно, что такую деликатную «операцию», как ввод дозированных препаратов ртути, в одиночку было бы не провести. Не исключено, что яд в руки отравителей мог поступать, например, через Готфрида ван Свитена, отец которого — лейб-медик Герхард ван Свитен — с 1754 года лечил пациентов «Настойкой ртутной по Свитену». В ней содержалось от 0,25 до 0,5 грана сулемы, растворенной в водно-спиртовой смеси. И стоило только в этой дозировке высокотоксичного соединения ртути передвинуть запятую на один знак вправо, как Моцарт в качестве «лекарства» принял бы сильнейший яд! C помощью малой дозировки, растянутой во времени, можно было добиться того, что в начальной стадии проявление отравления незаметно. Посыльный Зюсмайр поставлял разведенную жидкую соль ртути (сулему), которая подмешивалась в еду или питье композитора. На Моцарта подобная процедура как будто бы не действовала: он сочинял музыку, репетировал с оркестром, много выступал как музыкант и как дирижер. Но во время пребывания в Праге (с Констанцией и Зюсмайром) в августе—сентябре 1791 года для постановки оперы «Милосердие Тита» доза «лекарства», по всей видимости, была завышена: Моцарт стал падать в обморок.

Кстати, в июле перед отъездом в Чехию к композитору явился «серый посланец» с известием от анонимного заказчика (это был Антон Лайтгеб, управляющий графа Вальзегга-Штуппаха). От этого визита Моцарт пришел в неописуемое волнение. Вряд ли заказ Реквиема мог так потрясти композитора. Георг Ниссен, второй муж Констанции, писал об этом так: «Да, о странном появлении и заказе Неизвестного Моцарт выражал даже иные, весьма диковинные мысли, а когда его пытались отвлечь от них, он замолкал, так и оставаясь при своем». Первый биограф композитора Ф. Немечек приводит слова Моцарта неизвестному адресату на итальянском языке, вероятнее всего либреттисту Лоренцо да Понте в Триест:

«…Моя голова раскалывается, разговариваю с трудом и не могу отогнать от глаз образ неизвестного, постоянно вижу его перед собой, он меня умоляет, торопит, с нетерпением требует от меня работу. Продолжаю, потому что сочинение мне менее утомительно, нежели праздность. Впрочем, мне нечего опасаться. По всему чувствую: час пробил; я готов умереть; я кончил прежде, чем воспользовался своим талантом. Жизнь была столь прекрасна, карьера начиналась при столь счастливых предзнаменованиях, но изменить собственную судьбу нельзя. Никому не измерить своих дней, нужно смириться. Пусть будет то, чего желает провидение... Кончаю, передо мной моя погребальная песнь. Не могу оставить ее незавершенной».

Две последние фразы этого письма относились, разумеется, не к Реквиему, а к опере «Волшебная флейта»: «Марш жрецов» и «Увертюру» к спектаклю он закончил после возвращения из Праги, то есть к 28 сентября 1791 года.

По случаю премьеры 30 сентября в Вену из Бадена приехали Констанция и Зюсмайр. Спектакль состоялся у Э. Шиканедера в его народном театре в предместье Фрайхауса. Моцарт был у пульта и вдохновенно дирижировал оркестром. Опера «Волшебная флейта», особенно ее вторая часть, прошла с успехом. И далее, с каждой новой постановкой популярность спектакля возрастала.

Констанция и Зюсмайр сразу же после премьеры «Волшебной флейты» вновь вернулись на целебные воды в Баден. В октябре Моцарт фактически был предоставлен самому себе. Даже за месяц до гибели он придерживался прежнего распорядка: так же был предельно насыщен работой каждый его час, день, а самочувствие, аппетит и сон в середине октября, судя по двум письмам к жене, казались нормальными. Он фактически примирился с ее связью с Зюсмайром, что явствует из письма к Констанции от 14 октября 1791 года: «…делай с NN, что хочешь». Это было последнее (известное исследователям) письмо, написанное Моцартом за полтора месяца до кончины, в котором нет и намека на болезнь.

И эта загадка стоит того, чтобы ею серьезно заняться…

Моцарт присутствовал на представлении «Волшебной флейты» 8, 9 и 13 октября, причем один раз он был с Сальери и его пассией К. Кавальери.

Последний раз в обществе В. Моцарт появился 18 ноября 1791 года. На освящении нового храма «Вновь увенчанная надежда» великий композитор дирижировал своей «лебединой песней» — небольшой кантатой «Громко возвестим нашу радость». 20 ноября он слег в постель и больше не поднимался: внезапно у него опухли руки, ноги, затем добавилась рвота. Но сознание не покидало больного. Он остро реагировал на пение канарейки — и птицу унесли из комнаты. Вечерами, когда шла его «Флейта», Моцарт следил по часам за ходом каждого спектакля. Как утверждал Ниссен: «Болезнь, приковавшая его к постели, длилась 15 дней... За два часа до кончины он пребывал еще в полном сознании».

А теперь последуем совету австрийского драматурга позапрошлого века Ф. Грильпарцера, который утверждал, что нельзя понять великих, не изучив темных личностей с ними рядом.

Поначалу проанализируем трагедию, происшедшую на следующий день после загадочной смерти и не менее загадочного погребения великого композитора. Речь пойдет о двадцатитрехлетней красавице Магдалене Хофдемель — известной «любимой ученице» Моцарта, которой он посвятил свой самый проникновенный фортепьянный концерт. Когда молодая женщина возвратилась из собора Св. Стефана с панихиды по Моцарту домой по Грюнангерштрассе, 10, в котором состоятельная чета Хофдемелей занимала весь первый этаж, то ее муж Франц Хофдемель, брат Моцарта по масонской ложе, набросился на нее с ножом в руке. Магдалена была на пятом месяце беременности... Крик ее годовалого ребенка и призывы о помощи самой Магдалены спасли ей жизнь: соседи выломали дверь и нашли женщину в бессознательном состоянии, с многочисленными кровоточащими ранами на шее, груди, руках. Лицо ее было обезображено. Врачи с трудом выходили Магдалену, но она осталась с внешностью «квазимодо» на всю жизнь. Ну а тридцатишестилетний муж несчастной перерезал себе горло.

«Die Wiener Zeitung» — «Венская газета» назвала дату смерти Ф. Хофдемеля 6 декабря, что совпадает с датой похорон Вольфганга Моцарта.

При чем здесь это совпадение? Дело в том, что трагедия на Грюнангерштрассе, 10, напрочь затмила факт смерти Вольфганга Амадея. И произошла она, по всей видимости, не случайно. Известно, что Констанция Вебер общалась с Францем Хофдемелем. То ли из мстительности, то ли по трезвому холодному расчету она проинформировала последнего о «любовной связи» Магдалены и Вольфганга. Так отравители Моцарта подбросили к «масонской версии» его гибели амурную тему, в которой главную скрипку сыграла сама фрау Моцарт. Получилось еще одно великолепное алиби.

Ссылаясь на болезнь, Констанция не присутствовала на похоронах мужа. И впервые посетив кладбище спустя несколько лет, она была очень удивлена тем, что не нашла места его погребения.

Что же касается самого погребения композитора, то оно тоже стало тайной. Хоронили Моцарта с подозрительной поспешностью, не удостоив почестей, соответствующих его сану — помощника капельмейстера собора Св. Стефана, а также званию придворного капельмейстера и композитора. Более того, на кладбище Санкт-Маркс по Гроссе-Шуленштрассе никто из сопровождавших тело Моцарта не пошел. Якобы из-за резкого ухудшения погоды. Хотя из архивных источников Венской обсерватории и дневника графа Карла Цинцендорфа, ведшего обстоятельные метеонаблюдения, явствует, что в тот день в 3 часа пополудни стояла характерная для поздней осени погода без осадков: температура утром была 3 градуса, а вечером — 4 градуса по Цельсию. Следовательно, причиной того, что никто из участников убогой похоронной процессии не дошел до монастырского кладбища, были не погодные условия, а нечто совсем другое. Но самым непонятным в этом деле остается факт того, что композитор был похоронен в безымянной могиле для бедняков, которая к тому же вскоре была утеряна. Кто-то тщательно скрывал следы преступления…

Более того, в кругу венских музыкантов долгое время передавалась следующая история. Будто бы гроб с телом Моцарта отпевали не в храме Св. Стефана, а у входа в Крестовую капеллу, прилегающую к северной недостроенной башне храма. А затем, когда сопровождавшие удалились, гроб с телом внесли внутрь и, прошествовав перед Распятием, вынесли прах великого музыканта уже через другой выход, ведущий прямиком в катакомбы, где хоронили людей, умерших во время эпидемии чумы.

Спустя несколько дней после смерти Моцарта австрийские, а затем европейские газеты запестрели краткими проходными сообщениями о кончине «композитора, известного всей Европе своим редкостным талантом», «достигшего наивысшего мастерства» и так далее.

И только в берлинской «Музыкальной ежедневной газете» от 12 декабря 1791 года прозвучал недвусмысленный намек на криминал: «Моцарт скончался. Он вернулся домой из Праги больным и с той поры слабел, чахнул с каждым днем: полагали, что у него водянка, он умер в Вене в конце прошлой недели. Так как тело его после смерти сильно распухло, предполагают даже, что он был отравлен».

Большинство же современников Моцарта считали однозначно, что он умер естественной смертью от «острой просовидной лихорадки», которую 28 ноября диагностировал его домашний врач Саллаба (случаев такого заболевания больше в Вене не зарегистрировано). Этого диагноза было достаточно, чтобы внушить потомкам главное: великий Моцарт умер естественной смертью. Внушить на время…

Но по прошествии 30 лет то, о чем писалось или говорилось в странах Европы только намеками, стали провозглашать в полный голос. В центре внимания оказался престарелый композитор, придворный капельмейстер Антонио Сальери. Вспомнили все: и то, что итальянский маэстро был соперником, если не врагом Моцарта, вспомнили высказывания последнего о том, что Сальери посягал на его жизнь. А тут еще у Сальери сдают нервы, и он в присутствии свидетелей будто бы признается в убийстве. Бульварная пресса тут же подхватывает и тиражирует новость. Сальери объявляют «душевнобольным».

В это же время, а именно в 1821 году, первый композитор империи Антонио Сальери шлет несколько странную депешу графу Г. Гаугвицу следующего содержания:

«По получении этого письма Вашим превосходительством автор оного уже будет призван Господом Богом. К письму приложен оригинал моего уже Реквиема; как и обещал, преподношу его Вам с единственной просьбой: чтобы исполнили его только в Вашей капелле во спасение моей души…и пока я жил в этом мире…»

Исповедальный тон итальянского маэстро, скорее, подходит самоубийце, нежели человеку, ждущему приближения смерти от прогрессирующего недуга. Сальери пребывал в здравом уме и твердой памяти и плодотворно трудился на музыкальной и педагогической ниве. В 1822 году у него, к примеру, брал уроки Ференц Лист. Учитывая, что депеша должна была идти из Вены в графский замок максимум три дня, то можно предположить, что доза яда, которую он носил с собой целых «осьмнадцать лет», не убила маэстро — он остался жив. В таком случае понятно, почему в 1823 году Сальери использовал бритву, пытаясь перерезать себе горло.

Упомянутый Реквием Сальери писал «для себя», следовательно, замысел самоубийства созрел у него давно, и «помутнения рассудка», как пытались заверить общественность газеты, у него, конечно же, не было. Вот почему все документальные источники связывают попытку придворного капельмейстера свести счеты с жизнью, как косвенное подтверждение причастности его к таинственной гибели Моцарта.

Свет на эту тайну пролил в свое время и венский музыкант Иосиф Маркс, поведавший свидетельство известного австрийского историка музыки профессора Гвидо Адлера (1855— 1941). При изучении церковной музыки в одном венском архиве последний нашел запись исповеди (наличие таковой вполне возможно, потому как истории известны факты записи исповедей прихожан) Сальери. В документе содержались детали того, где и при каких обстоятельствах Моцарту давали медленно действующий яд. Адлер дотошно сверил по годам фактические данные записей и пришел к заключению, что исповедь Сальери совсем не «горячечный бред умирающего», как пытались представить дело его сторонники.

Понятно, что апеллировать к вышеназванной «исповеди Сальери» у нас нет ни морального, ни юридического права. На то она и существует — тайна исповеди.

Что перед нами — рок или судьба? Потому ли умер Моцарт, что создал «Волшебную флейту» или, работая над оперой, знал, что погибнет?

0

5

Автор: Ирина Балинская

Сайт: Аргументы И Факты

Статья: Роковая любовь Моцарта

Констанция Ниссен, урожденная Вебер, седая черноглазая дама, сидела у бюро и перебирала пожелтевшие письма.

— Зофи, — протянула она пару листочков своей сестре, улыбчивой старушке, — брось в камин.

— Но, Штанцерль, — поразилась сестра, — это же почерк Вольфганга.

— Ах, ты всегда идеализировала Моцарта. Мы же с тобой договорились, что Ниссен получит только то, что мы посчитаем нужным. Мужья, так же как и публика, не должны знать лишнее.

НИССЕН, восторженный поклонник творчества Вольфганга Амадея Моцарта, уйдя на пенсию с солидной должности цензора, все свое время посвятил биографии великого композитора, на чьей вдове он имел счастье жениться…
Первая любовь

…- ШТАНЦИ, а ты помнишь, как Вольфи первый раз появился у нас дома? — вздохнула Зофи.

— Кажется, папенька ему переписывал какие-то арии.

Многодетный солист Мангеймской оперы Фридолин Вебер делал все, чтобы прокормить свое семейство. Он был и суфлером, и переписывал ноты, но трудно удержаться на плаву, когда у тебя 4 почти взрослые дочери, старшие — уже невесты. Их еще и прилично одевать нужно!

Маменька, госпожа Вебер, была озабочена только тем, как бы поскорее и повыгоднее отдать замуж своих бесприданниц.

Любой молодой человек, появлявшийся в доме, рассматривался как потенциальный жених. А уж Моцарт, о котором все говорили как о звезде, который своей музыкой восхищал почти все королевские дворы Европы… Конечно, сейчас он уже не был тем чудо-ребенком, но перспективы были прекрасные.

Как только молодой музыкант появился в доме Веберов, его тотчас окружили смешливые хорошенькие барышни. Он хохотал с ними как ребенок.

Веселый сумасброд, непрактичный и небрежный, сердечный и импульсивный, он очень понравился отцу и маленькой Зофи. Ростом он был почти с нее — 150 см — да и шалил с тем же энтузиазмом. Практичная маменька решила, что при наличии денег с этими недостатками можно смириться.

Вебер попросил его прослушать среднюю дочь. Когда 16-летняя Алоизия запела, Моцарт был покорен мгновенно. Ее высокий чистый голос, такой же нежный и прекрасный, как она сама, был восхитителен. Кокетливая беленькая девочка оказалась виртуозной певицей от Бога.

Вольфганг за клавесином. 1769. Портрет работы Т. Хельблинга

Чтобы помочь юной певице покорить музыкальный мир, он подготовил с ней 3 арии и взял с собой на концерт к принцессе Оранской. Госпожа Вебер не могла отпустить девушку одну на концерт, поэтому Моцарт оплатил все расходы на поездку не только для Алоизии, но и для ее мамаши и старшей сестры.

Он пишет для девушки арию на стихи о любви, и она с тонким проникновением ее исполняет — волшебный цветок из чудесного сада Моцарта. Если для этого нужно вытерпеть ухаживания Моцарта, она вытерпит, только нужно держать его на расстоянии. Алоизии нравился музыкант Моцарт, но не нравился маленький, очень худой и бледный юноша Вольфганг Амадей.

Вольфганг забыл обо всем. Все время он у Веберов. Сама девушка думает только о музыке и успехе: мечтает уехать в Италию и петь там в опере. Конечно, Вольфганг собирается ехать с ней, писать для нее оперы, строит фантастические планы. Счастливый, он пишет отцу в Зальцбург письмо с просьбой через знакомых найти для Алоизии вакансию оперной певицы в Италии.

Старший Моцарт, недовольный неподходящим знакомством, стремится оторвать сына от Веберов: «Немедленно поезжай в Париж. Добейся там славы и денег, и тогда можешь ехать в Италию…»

Пришлось ехать. В Париже Моцарт прожил несколько месяцев, много писал, но там ему было очень тяжело. Ежечасно думая о своей возлюбленной, он не мог радоваться вечному празднику Парижа. А тут вдруг… Все несчастья происходят вдруг. Внезапно заболела его матушка и, проболев две недели, умерла в муках у него на руках. Не добившись ничего, молодой музыкант возвращается в Германию. Заезжает в Мюнхен, где живут в этот момент Веберы. Сердце колотится как сумасшедшее перед дверью их квартиры. Наконец он увидит свою музу, так много нужно сказать…

Но Алоизия принимает его очень холодно. Она — примадонна оперного театра, местная знаменитость. Он ей уже не нужен.
Странная женитьба

СЕРДЦЕ музыканта разбито. Девочки Констанция и Зофи ему сочувствуют. Разочарованный, с тоской в сердце Моцарт едет в Зальцбург. Там постоянная работа у архиепископа Колоредо, там отец и Наннерль, любимая сестра. Но Колоредо относится к нему как к дрессированной обезьянке, которой хвастаются перед друзьями, но держат на цепочке.

В начале марта 1781-го Моцарт попадает к Веберам. И что он там слышит?

— Эта неблагодарная выскочила замуж, — сказала мадам Вебер.

— Алоизия вышла замуж? За кого? — еле выговаривает маэстро.

— За придворного музыканта Йозефа Ланге, — ворчит мамаша.

Пришла Алоизия.

— Я надеюсь, мы останемся друзьями? — улыбается она Вольфгангу.

Вскоре случилось так, что Моцарт переехал в Веберам. Мадам с радостью сдала ему комнату.

Сама мадам, Жозефа, Констанция и Зофи окружили Моцарта заботой и лаской. Он, недавно потерявший мать и оставшийся вдали от родных, чувствовал себя как в родной семье.

17-летней Констанции нравился Вольфганг, но главное — она была готова на все, только чтобы вырваться из нищеты и из-под маменькиной опеки. Моцарт был ее билетом в новую жизнь. И… у них разгорелся бурный тайный роман. Поэтому когда он сменил квартиру, то стал приходить к Веберам, чтобы встретиться с Констанцией.

Мамаша Вебер поощряла ухаживания Вольфганга. Но так как он все еще не сделал официального предложения, то она решила принять меры. Однажды, когда Моцарт выходил от Веберов, путь ему преградил опекун девушки и от имени ее матери потребовал, чтобы тот прекратил всякие отношения с мадемуазель или, как порядочный человек, немедленно подписал уже подготовленный брачный контракт.

Отныне Моцарт — жених де-юре и де-факто. Ему не по себе от этого шантажа. Констанция не очень умна, но у нее развита интуиция…

Почувствовав, что она теряет Вольфганга, девушка устроила матери скандал и на глазах у всех разорвала контракт, заявив, что слову любимого она верит больше, чем какой-то бумаге. Вольфганг растроган ее благородством. Он пишет отцу письмо, прося родительского благословения.
Леопольд Моцарт категорически против этого брака.

Вольфганг, к радости отца, получил заказ на оперу «Похищение из сераля». Он дает уроки, пишет оперу и… ходит в гости к Веберам. Но мадам резко меняет к нему отношение. Она постоянно язвит, что к тому времени, пока он добьется признания и хорошо оплачиваемой должности, Констанция успеет состариться.

Моцарт как-то пожаловался на мадам Вебер своей ученице баронессе фон Вальдштеттен, богатой светской даме. И она пригласила Констанцию пожить у нее в качестве гостьи. Девушка переехала к баронессе.

Мадам Вебер, боясь, как бы Моцарт и заработанные им деньги после успеха оперы не ускользнули от нее, решила принять меры. Однажды утром Зофи прибежала к Моцарту. «Вольфганг, маменька сказала, что если сегодня вечером Штанци не вернется домой, то она пришлет за ней полицейских».

Чтобы избежать этого позора, Моцарт решил срочно повести Констанцию под венец, пусть даже без отцовского благословения. 4 августа 1782 года 26-летний Вольфганг Амадей и 19-летняя Констанция обвенчались в соборе Святого Стефана в присутствии свидетелей, мадам Вебер и Зофи.

Молодые сразу стали жить отдельно. Моцарт был счастлив, носил на руках Штанцерль и верил в свое будущее. Год свадьбы — год триумфа маэстро. Концерты проходили под шквал аплодисментов. Император — в восторге от юного гения. В июне 1783 г. у Моцартов родился первенец, сын. Оставив младенца кормилице, легкомысленные молодые поехали в Зальцбург. Три месяца они отдыхали в доме старшего Моцарта, который примирился с невесткой. Вернувшись в Вену, Моцарты узнали, что ребенок, лишенный нормального ухода, умер. Впоследствии из шести детей, родившихся у Констанции за девять лет супружества, выжили лишь двое самых крепких. Весной 1784 г. снова родился мальчик, Карл.
Шерше ля… жена

ЗА ВСЮ жизнь Моцарт сочинил 620 произведений. Сочинял очень много и очень быстро. Увертюру к «Дон Жуану» он сочинил за ночь перед премьерой. Дело в том, что сначала он слышал свою музыку, продумывал ее в уме, а потом лишь заносил на бумагу готовое произведение.

Отец, гостивший однажды у Вольфганга, пожаловался дочери, что дом сына больше напоминает сумасшедший дом — музыка гремит целый день, орет младенец, с лаем носится по квартире пес Гуккель, поет как оглашенная канарейка Штарль. В доме постоянно гости — пьют пунш, стучат на бильярде, слушают музыку.

С 1789 года материальное положение Моцарта не лучше, чем у бедного подмастерья. Деньги у него не задерживались — он радостно их тратил, не думая о будущем. Констанция тоже не умела и не хотела экономить. Безденежье ее ужасно злило. Располневший суетливый муж стал раздражать. Ее здоровье требовало лечения в санатории: хронические запоры — не шутка. Несколько раз за год она лечилась в Бадене. Муж давал бесконечные уроки, чтобы оплатить это.

Постоянным провожатым Констанции во время ее лечения в Бадене летом 1791 года был галантный красавец Зюсмайр — последний ученик Моцарта, друг и бывший ученик Сальери. Письма Моцарта жене пестрят ядовитыми замечаниями по отношению к Зюсмайру. Он ревновал. Он возмущался, что жена публично унижает его, не скрывая своих отношений с учеником. Констанция же, ревнуя Моцарта к его ученице, красавице Магдалене Хофмаер, считала, что у нее есть все права на роман. Она всегда его ревновала к красивым и талантливым женщинам.

В июле 1791 года у Констанции родился красивый мальчик, которого она назвала Франц Ксавер, обоими именами Зюсмайра, что не принесло покоя в семью.

Незадолго до рождения младенца к Моцарту зашел странный незнакомец в сером и заказал заупокойную мессу — реквием. В этом таинственном событии Моцарт усмотрел предупреждение о кончине от самого ангела смерти.
Антонио Сальери

…Больше всего Моцарт мешал первому музыканту империи — Сальери. У Сальери было все — деньги, успех, ордена. Он трудился как вол, чтобы достичь своего положения. Вражда Сальери и Моцарта началась с оперы «Тит». Сальери рассчитывал, что заказ на оперу получит он, опытный и уважаемый музыкант, а получил Моцарт, который публично торжествовал, безжалостно и едко высмеивая сочинения итальянских маэстро. Сальери возненавидел его.

Зюсмайр, которого Моцарт называл бездарью и свиньей, с удовольствием мог помочь Сальери, своему другу и бывшему учителю, осуществить план убийства. Влюбленная в молодого Зюсмайра Констанция была готова на все, только чтобы быть с ним вместе навсегда.

Но нужно было так убрать всем мешавшего Моцарта, чтобы никто не догадался, что это убийство.

Отец барона ван Свитена, лучшего друга Сальери, был врачом и лечил сулемой. Сулема (соединение ртути) — сильный яд, бесцветный, растворимый в воде. Пилюли сулемы, растворенные в водке или вине, имели довольно приятный вкус. Свитен мог знать пропорции. Стоило изменить дозировку, и лекарство становилось ядом. Хроническое отравление ртутью могло выглядеть как тяжелая затяжная болезнь. Нужно было только постоянно давать понемногу. Удобнее всего это было делать домашним. Зюсмайр был в доме Моцартов постоянно.

Первый приступ болезни начался в Праге, куда Моцарт приехал для постановки «Тита» вместе с Зюсмайром и Констанцией.

Моцарт написал оттуда в Триест приятелю: «По всему чувствую: час мой пробил. Я готов умереть. Я кончил прежде, чем воспользовался своим талантом. Жизнь была столь прекрасна, карьера началась при столь счастливых предзнаменованиях, но изменить собственную судьбу нельзя».

Ртуть ему давалась в умеренных дозах с лета 1791 года. В октябре Констанция опять уехала с Зюсмайром в Баден и вернулась в ноябре. Во второй половине ноября Моцарт наконец получил смертельную дозу сулемы. В таверне он пожаловался приятелю: «Какой-то холод напал на меня, и не знаю, отчего это».

18 ноября он с трудом дирижировал своей лебединой песней — кантатой для освящения масонского храма.

У него начались бредовые состояния, головокружения, обмороки, истерические слезы, рвота. Он жутко исхудал. С 20 ноября он больше не поднимался. Руки и ноги опухли так, что практически не шевелились, но, несмотря на муки, он находился в полном сознании.

Потерял сознание только часа за два до смерти.

Перепуганная Констанция в слезах пряталась в своей комнате, не подходя к больному. Одно дело — теоретически желать смерти мужу, другое — видеть его смертные муки и чувствовать себя причиной этого. Конечно, сама она не давала яд, но знала о планах Зюсмайра. Правда, она считала, что Зюсмайр делает все от своей великой любви к ней.

Рядом с Вольфгангом в последние дни, практически не отходя, сидела Зофи. Друг Моцарта масон Йозеф Даймлер также провел эту ночь в доме Моцартов. Он вспоминал, что ночью пришел доктор, за ним и капельмейстер Зюсмайр, которому доктор шепнул, что эту ночь маэстро не переживет. В 4 часа утра 5 декабря Моцарта не стало.

Относительно заболевания общего мнения у врачей не было: просовидная лихорадка, менингит, ревматическая лихорадка…

Странный вид опухшего тела, ужасающий запах стали причиной слухов об отравлении. Было принято хоронить на третий день, но, стремясь замести следы, заговорщики назначили похороны на следующий же день, 6 декабря. Никто из членов семьи не пошел на кладбище. Катафалк провожали совсем немногие, в том числе Сальери, ван Свитен и Зюсмайр. До кладбища св. Марка никто из них не дошел. По указанию состоятельного ван Свитена похороны решено было провести по самому дешевому разряду, во рву вместе с бродягами и нищими. Хоронили там без гробов: выдвигали дно специального ящика и тело падало в ров. Не было ни надгробий, ни крестов, ни списков имен усопших. Никто не должен был найти этот ров.

Леопольд Моцарт, отец Вольфганга

Лукавый царедворец Свитен прослыл скупцом, пожалевшим несколько гульденов на достойные похороны в отдельной могиле, но слух достиг своей цели — останки Моцарта исчезли навсегда, и слухи об отравлении нельзя было подтвердить.

Констанция впервые пришла на кладбище только через 17 лет. Ее туда привез Людвиг Баварский, желавший поклониться праху гения. К его удивлению, жена не знала, где могила…

После смерти Моцарта Зюсмайр получил выгодную должность, но с Констанцией больше не встречался. Заботу о детях взял на себя ван Свитен, отправив их в Прагу. Старший Карл был похож на Моцарта, очень одарен, но музыкантом не стал. Хорошенький младший не был похож ни на Констанцию, ни на Моцарта. Когда ей надоело быть вдовой гения, хотя за это она получала приличную пенсию, то, воспользовавшись маменькиным опытом, она пустила к себе на квартиру уважаемого и состоятельного, а главное — холостого чиновника Ниссена, боготворившего Моцарта. Ниссен и сам не заметил, как стал мужем Констанции…

0

6

Реквием В.А. Моцарта.
Исследования истории возникновения реквиема ведет в местечко Шлосс Штуппах, близ района Нойштадт (Вена), южгой части нижней Австрии. В конце XVIII - в начале XIX века это были владения Франца, графа Вальзегг-Штуппах. Он был страстным любителем музыки и сам играл на флейте и виолончели. Он также имел особенность поручать различную работу композиторам с репутацией, а затем выдавать её за свою. Появлением Реквиема мир обязан именно этой страсти к музыке.
Это произошло после смерти жены графа 14 февраля 1791 года, когда ему пришла в голову мысль поручить Моцарту сочинение Реквиема в её память. так как граф желал остаться анонимным, человек, посланныи им, не мог открыть своего лица и предстал перед композитором как мистический "серый посланец", поразивший воображение Моцарта. Этот заказ был сделан Моцарту в тот момент, когда он был наиболее восприимчив к идее сочинения Реквиема. Он недавно (4 мая 1791г.) принял (на общественных началах) пост заместителя капельмейстера в Соборе св. Стефана и шанс написать крупномасштабное церковное произведение был весьма кстати. Тот факт, что незнакомец положил на стол 50 дукатов как первую половину гонорара, также сыграл не последнюю роль для Моцарта с его более чем скромными доходами.
При жизни Моцарта Реквием не существовал в полном и законченном виде. После его смерти главной заботой Констанцы было завершение этой работы, потому что "неизвестный патрон", сделавший предоплату, имел право получить законченную партитуру. Деньги возвращать не хотелось. Кто закончит её? Широко бытует мнение, якобы Моцарт перед смертью дал плдробные указания своему преданному ученику Францу Ксаверу Зюсмайру как закончить Реквием, что тот с благоговением и сделал. В действительности, язвительные письма Моцарта в Баден, где Констанца со своим нежным опекуном Зюсмайром находилась осенью 1791 г. Говорят о том, что у Моцарта были достаточно напряженные отношения с человеком, именем которого (Франц Ксавер) был  назван его последний ребенок. Это объясняет, почему первый человек, к которому Констанца обратилась с просьбой завершить работу был не Зюсмайр, а Йозеф Эйблер. Эйблер активно взялся за работу, о чем свидетельствует рукопись Моцарта с внесенными туда рукой Эйблера поправками и дополнениями, но вскоре по неизвестным причинам оставил её. По словам Констанцы, она обращалась еще к нескольким музыкантам, но получила отказ. Таким образом, Зюсмайр оказался последним, кто мог выполнить эту работу. В каком виде существоал Реквием в этот момент? Судя по имеющимся рукописям, полностью Моцартом были закончены первые две части, "Requiem" и "Kyrie". Далее, от "Dies irae" до "Lacrimosa" (поле первых восьми тактов которой рукопись обрывается), а также в "Domine Jesu" и "Hostias" необходимо было сделать инструментовку. И наконец, "Sanctus", "Benedictus" и "Agnus Dei" нужно было просто сочинить Вряд ли Зюсмайру, которому не удалось закончить фугу "Osanna", экспозиция которой была написана Моцартом, оказалась бы по плечу столь грандиозная задача - не нарушив стиля, сочинить "под Моцарта" недостающие части. Поэтому остается верить только Констанце, которая утверждает, что на столе у Моцарта оставались какие-то "листочки с музыкой", которые она передала Зюсмайру (необходимо отметить, что больше этих "листочков" никто не видел). Зюсмайр не мог внести свои дополнения в автограф Моцарта, так как Эйблер уже сделал это до него. Поэтому подчерком, как две капли воды похожим на моцартовский, он написал новую партитуру и закончил её. Затем были сделаны две копии, на титульном листе поставлена подпись "di me W.A.Mozart 792" вверху рядом с названием, после чего партитура была направлена заказчику. Такова (насколько возможно представить себе сейчас) история возникновения самого популярного и в то же время самого загадочного произведения., которое по прошествии многого времени с момента его создания, продожает волновать умы и сердца музыкантов и любителей музыки во всем мире.

Вот такая вот история.

0

7

Занимательные факты

обыкновенный вундеркинд
Моцарт, как известно, был вундеркиндом: в четыре года малыш написал свой первый концерт для клавира, причем такой сложный, что вряд ли кто-либо из европейских виртуозов мог бы его исполнить. Когда любящий отец отнял у малыша неоконченную нотную запись, он изумленно воскликнул:
- Но этот концерт так труден, что его никто не сможет сыграть!
- Какие глупости, папа! - возразил Моцарт,- его может сыграть даже ребенок. Например я.
трудное детство
Все детство Моцарта было непрерывной чередой выступлений и музыкальных занятий. На многочисленных концертах в разных уголках Европы чудо-ребенок развлекал великосветскую публику: играл на клавире с закрытыми глазами - отец закрывал ему лицо платком. Тем же платком закрывали клавиатуру, и малыш вполне справлялся с игрой.
На одном из концертов на эстраду вдруг вышла кошка... Моцарт бросил играть и со всех ног помчался к ней. Забыв о публике, юный гений стал забавляться с животным, и на сердитый окрик отца отвечал:
- Ну, папочка, еще чуть-чуть, ведь клавесин Некуда не денется, а кошка уйдет...
снизошел...
После выступления маленького Моцарта в императорском дворце, юная эрцгерцогиня Мария-Антуанетта решила показать ему свое роскошное жилище. В одном из залов мальчик поскользнулся на паркете и упал. Эрцгерцогиня помогла ему подняться.
- Вы так добры ко мне... - сказал юный музыкант. - Пожалуй, я на вас женюсь.
Мария-Антуанетта рассказала об этом своей матери.
Императрица с улыбкой спросила маленького "жениха":
- Почему ты хочешь жениться на ее высочестве?
- Из благодарности, - ответил Моцарт.
поговорили...
Как-то раз, когда семилетний Моцарт давал концерты во Франфкурте-на-Майне, после выступления к нему подошел мальчик лет четырнадцати.
- Ты так замечательно играешь! - сказал он юному музыканту. - Мне никогда так не научиться...
- Да что ты! -удивился маленький Вольфганг. - Это ведь так просто. А ты не пробовал писать ноты?.. Ну, записывать мелодии, которые приходят тебе в голову...
- Не знаю... Мне в голову приходят только стихи...
- Вот это да! - восхитился малыш. - Наверно, писать стихи очень трудно?
- Да нет, совсем легко. Ты попробуй... Собеседником Моцарта был юный Гёте.
простодушный
Как-то раз некий высокопоставленный зальцбургский сановник решил побеседовать с юным Моцартом, который к тому времени уже приобрел мировую славу.
Но как обратиться к мальчику? Сказать Моцарту "ты" - неудобно, слишком велика его слава, а сказать "вы" - слишком много чести, для мальчика...
После долгих размышлений этот господин наконец нашел удобную, как ему показалось, форму обращения к юной знаменитости.
- Мы были во Франции и Англии? Мы имели большой успех? - спросил сановник.
- Я-то там бывал, сударь. Но вот вас я признаться, нигде, кроме Зальцбурга, не встречал! - ответил ему простодушный Вольфганг.
желание академика
В семь лет Вольфганг написал свою первую симфонию, в двенадцать лет - первую оперу "Бастьен и Бастьена". В Болонской академии существовало правило не принимать никого в члены академии моложе двадцати шести лет. Но для вундеркинда Моцарта было сделано исключение. Он стал академиком Болонской академии в четырнадцать лет...
Когда отец поздравлял его, он сказал:
- Ну теперь, дорогой отец, когда я уже академик, можно я пойду на полчаса просто погулять?
рыцарь золотой шпоры
В Ватикане всего один раз в год исполнялось гигантское девятиголосное сочинение Аллегри для двух хоров. По приказу Папы Римского партитура этого произведения тщательно охранялась и никому не показывалась. Но Моцарт, прослушав всего лишь раз это произведение, записал его на слух. Он хотел сделать подарок для своей сестры Наннель - преподнести ей ноты, которые имеются только у Папы Римского...
Узнав о "похищении", Папа пришел в крайнее изумление и, убедившись, что нотная запись безупречна, наградил Моцарта орденом Рыцаря золотой шпоры...
чем взять аккорд?...
Как-то раз Моцарт решил подшутить над Сальери.
- Я написал такую вещицу для клавира, которую не сможет исполнить ни один человек в мире, кроме... меня! - сообщил он приятелю.
Посмотрев ноты, Сальери воскликнул:
- Увы, Моцарт, ты тоже не сумеешь сыграть это. Ведь тут обе руки должны исполнять труднейшие пассажи, причем на противоположных концах клавиатуры! И именно в этот момент необходимо взять несколько нот посередине клавиатуры! Даже если играть еще ногой, все равно исполнить написанное не удастся - слишком быстрый темп...
Моцарт, весьма довольный, рассмеялся, сел за клавир и... исполнил пьесу в точности так, как она была написана. А сложный аккорд посередине клавиатуры он взял... носом!
уточнение
Однажды, составляя бумагу со сведениями о своих доходах, Моцарт указал, что как придворный композитор императора Иосифа он получает восемьсот гульденов жалованья, и сделал следующую приписку: "Это слишком много за то, что я делаю, и слишком мало за то, что мог бы делать"...
видите ли, в чем дело...
Как-то раз к Моцарту обратился молодой человек, желавший стать композитором.
- Как написать симфонию? - спросил он.
- Но вы еще очень молоды для симфонии, ответил Моцарт, - почему бы не начать с чего-нибудь попроще, например с баллады?
- Но сами-то вы сочинили симфонию, когда вам было девять лет...
- Да, - согласился Моцарт. - Но я ни у кого не спрашивал, как это сделать...
ответная любезность
Один близкий приятель Моцарта был большим шутником. Решив разыграть Моцарта, он послал ему огромный сверток, в котором не было ничего, кроме оберточной бумаги и маленькой записки: "Дорогой Вольфганг! Я жив и здоров!"
Через несколько дней шутник получил огромный тяжелый ящик. Открыв его, он обнаружил большой камень, на котором было написано: "Дорогой друг! Когда я получил твою записку, этот камень свалился у меня с сердца!"
милостыня по-моцартовски
Однажды на одной из улиц Вены к композитору обратился один бедняк. Но денег при себе у композитора не оказалось, и Моцарт пригласил несчастного зайти в кафе. Сев за столик, он вынул из кармана бумагу и за несколько минут написал менуэт. Моцарт отдал это сочинение нищему, и посоветовал зайти к одному издателю. Тот взял бумагу и отправился по указанному адресу, не очень-то веря в успех. Издатель взглянул на менуэт и... дал нищему пять золотых монет, сказав, что можно приносить подобные сочинения еще.
совершенно с вами согласен!...
Один из завистников Гайдна как-то в разговоре с Моцартом с пренебрежением сказал о музыке Гайдна:
- Я бы так никогда не написал.
- Я тоже, - живо отозвался Моцарт, - и знаете почему? Потому что ни вам, ни мне никогда не пришли бы в голову эти прелестные мелодии...
некий музыкант готов поехать в россию...
Однажды русский посол в Вене Андрей Разумовский написал Потемкину, что нашел некоего бедствующего музыканта и исполнителя по имени Вольфганг Амадей Моцарт, который готов пуститься в дальнее путешествие в Россию, так как ему нечем кормить свою семью. Но, видно, Потемкину в ту пору было не до того, и письмо Разумовского осталось без ответа, а Моцарт без заработка...
у меня есть констанция?...
Зарабатывая вполне приличные гонорары, Моцарт, тем не менее, вечно вынужден был занимать деньги. Получив за выступление на концерте тысячу гульденов (сумму баснословную!), он уже через две недели сидел без денег. Аристократический приятель Вольфганга, у которого тот попытался занять, с удивлением заметил:
- У тебя нет ни замка, ни конюшни, ни дорогостоящей любовницы, ни кучи детей... Куда же ты деваешь деньги, мой дорогой?
- Но у меня есть жена Констанция! - весело напомнил Моцарт. - Она - мой замок, мой табун породистых лошадей, моя любовница и моя куча детей...
замечательный бантик
Как-то ясным летним вечером Моцарт и его жена Констанция вышли на прогулку. На главной улице Вены у известного модного магазина им повстречалась щегольская коляска, из которой выпорхнула восхитительно одетая девушка.
- Какая нарядная! - воскликнула Констанция, - мне больше всего на свете нравится ее пояс, а особенно красный бантик, которым он застегнут.
- Я рад, - жизнерадостно отозвался гениальный муж,- что тебе нравится именно бантик. Потому что только на него у нас и хватит денег...
а знаете ли вы...
Мало кому известно, что сын Вольфганга Моцарта - Франц Ксавер Моцарт - почти тридцать лет прожил во Львове. Он организовал в городе хоровое общество, учил детей игре на фортепиано, сам выступал с концертами и дирижировал оркестром. Во Львове он написал пьесы для фортепиано на мотивы украинских народных песен. И по сей день во Львовской консерватории имени Н. Лысенко звучит музыка, созданная сыном Вольфганга Моцарта.

0


Вы здесь » piraty 2007 » Нелепая случайность, ирония или закономерность?!? » Wolfgang Amadeus Mozart ( 27.01.1756г [Зальцбург]- 05.12.1791г